Статья Ищенко огромна, но я всё же советую обязательно прочесть её полностью, разобрать на цитаты, занести в анналы, взять на вооружение и пр.
Каждая эпоха, каждая экономическая система, предъявляет свои требования к уровню образованности населения. Например, в благословенные Средние века, крестьян не учили грамоте. Зачем она крестьянам? Навыкам, необходимым для выполнения сельскохозяйственных работ они обучались с детства у родителей, передававших им свой опыт и опыт поколений. Королевские ордонансы или царские указы им зачитывали глашатаи. Суть библейских текстов передавали в своих проповедях священники, адаптируя их к неразвитому интеллекту.
Но тогда же грамоте не учили и господствующий класс феодалов. Рыцарь должен был уметь скакать на коне, владеть оружием, желательно было уметь вести домениальное хозяйство (впрочем, этим часто занимались жёны или специально назначенные управители). Интеллект их был не более развит, чем у их подданных, поэтому они с благоговением внимали тем же проповедям в тех же храмах.
Даже среди священников и монахов грамотность была далеко не повальным явлением. Были среди них книжники, сохранявшие и переписывавшие книги чудом сохранившихся библиотек, но большинство было просто «крепкими хозяйственниками», радевшими о материальном процветании монастырей и приходов. Кстати, без этих хозяйственников, книжники бы просто умерли от голода.
Только сравнительно небольшая группа легистов, врачей, богословов да алхимиков, выпускавшихся средневековыми университетами, была в полной мере грамотной и образованной (согласно стандартам образованности того времени).
Общество это было на диво стабильным. Людям, умевшим только то, чему их учили с самого детства, освоившим в жизни одну специальность, в голову не приходили вздорные идеи о «социальных лифтах», сменяемости власти и прочей популистской чепухе. Если власть не наглела и своими правами не злоупотребляла, а свои обязанности выполняла относительно качественно, то никаких поползновений к мятежам не было десятилетиями.
Единственной нестабильной и мятежной группой, как нетрудно догадаться были грамотеи. Причём не только светского, но и духовного звания. Овладев тонкостями тогдашней науки, они начинали чувствовать себя людьми, равными правителям, ибо знали нечто, правителям недоступное. Образованные (по тогдашним меркам) люди, становились прослойкой дестабилизирующей общество. Так как считали, что объём их знаний не соответствует их общественному положению. Поскольку эта прослойка была крайне невелика, а средства массовой информации, способные донести её идеи до всего общества, отсутствовали, положение было в принципе терпимым. Большинство «учёных» встраивались в существующую общественную модель, а для нежелающих встраиваться существовала далёкая от гуманности средневековая юстиция, позднее дополненная инквизицией.
С усложнением экономической модели необходимость в образованных людях росла, пока, к концу XIX века не доросла до необходимости всеобщего начального, а затем и среднего образования. Уже с конца XVIII века, когда количество образованных в обществе достигло критической отметки, революции и гражданские войны становятся перманентным процессом в жизни как минимум европейского и/или европеизированного общества. Недовольство «знающих как» управлять государством, но не допущенных к рычагам государственного управления, растёт значительно быстрее, чем государственная власть успевает проводить реформы. С какого-то момента и реформы прекращают удовлетворять, ибо всем стоящим в очереди на социальные лифты, места в управляющих структурах всё равно не хватает.
Этот нарастающий процесс общественной дестабилизации и революционизации был терпим исключительно потому, что рост образованности населения был необходимым условием экономического прогресса, а значит обеспечивал выживаемость государства в агрессивной, конкурентной внешней среде. Но со средины ХХ века суть образования коренным образом изменилась.
Отныне требовалось не просто образование, а образование профильное. Необходимым условием успеха стало получение среднего профессионально-технического, а затем и высшего образования. В результате стремление составляющих общество индивидуумов к всё более высокому уровню образованности, стало входить в противоречие с интересами общества, не имевшему потребности в таком количестве узких специалистов, при том, что всё большее количество наличных рабочих мест общественное сознание стало относить к разряду непрестижных.
Возникло противоречие между значительным количеством незаполненных «непрестижных» вакансий и растущим числом недовольных «высокообразованных» безработных. Частично, в плане заполнения вакансий, это противоречие решалось за счёт привлечения гастарбайтеров, но это не снимало проблему возрастающего числа недовольных «высокообразованных» безработных и не менее «высокообразованного», но в реальности ничего не умеющего и получающего достаточно скромные зарплаты офисного планктона. Цивилизованные общества (включая российское) пока не нашли решение проблемы постоянно растущего числа амбициозных «образованцев», осознающих, что их очередь к социальному лифту продвигается слишком медленно и подняться наверх они не успеют до конца жизни.
Но это только часть проблемы. Вторая часть более серьёзна. Как я написал выше, со средины ХХ века общество испытывает нужду во всё более узких специалистах. Эпоха, когда едва ли не любой человек мог починить любую технику при помощи палки, петли и какой-то матери, быстро уходит в прошлое. Современным «уникальным специалистам» такой манёвр недоступен в силу ограниченности их кругозора.
Эта самая ограниченность, вкупе с осознанием своей «уникальности» (в плане накопления никому не нужных знаний, доступных в любой энциклопедии) делает массы очередников к социальному лифту сверхреволюционными. Отсутствие широты кругозора порождает абсолютное доверие любой ереси, появившейся на просторах интернета.
Результатом становится одновременное принятие диаметрально противоположных точек зрения, без ощущения когнитивного диссонанса.
Так, адепты разных майданов, одновременно верят, что они за демократию, свободу слова, против полицейского насилия и совершают исключительно мирную «революцию»; и требуют лишить своих оппонентов доступа к СМИ, заткнуть им рот, запретить их митинги, рассадить их по тюрьмам и, в конечном итоге, убить их. Это тоже спокойно умещается в одной голове: «Нас бить нельзя, поскольку мы за правду», - и «их надо убить, поскольку они против нас».
Но тогда же грамоте не учили и господствующий класс феодалов. Рыцарь должен был уметь скакать на коне, владеть оружием, желательно было уметь вести домениальное хозяйство (впрочем, этим часто занимались жёны или специально назначенные управители). Интеллект их был не более развит, чем у их подданных, поэтому они с благоговением внимали тем же проповедям в тех же храмах.
Даже среди священников и монахов грамотность была далеко не повальным явлением. Были среди них книжники, сохранявшие и переписывавшие книги чудом сохранившихся библиотек, но большинство было просто «крепкими хозяйственниками», радевшими о материальном процветании монастырей и приходов. Кстати, без этих хозяйственников, книжники бы просто умерли от голода.
Только сравнительно небольшая группа легистов, врачей, богословов да алхимиков, выпускавшихся средневековыми университетами, была в полной мере грамотной и образованной (согласно стандартам образованности того времени).
Общество это было на диво стабильным. Людям, умевшим только то, чему их учили с самого детства, освоившим в жизни одну специальность, в голову не приходили вздорные идеи о «социальных лифтах», сменяемости власти и прочей популистской чепухе. Если власть не наглела и своими правами не злоупотребляла, а свои обязанности выполняла относительно качественно, то никаких поползновений к мятежам не было десятилетиями.
Единственной нестабильной и мятежной группой, как нетрудно догадаться были грамотеи. Причём не только светского, но и духовного звания. Овладев тонкостями тогдашней науки, они начинали чувствовать себя людьми, равными правителям, ибо знали нечто, правителям недоступное. Образованные (по тогдашним меркам) люди, становились прослойкой дестабилизирующей общество. Так как считали, что объём их знаний не соответствует их общественному положению. Поскольку эта прослойка была крайне невелика, а средства массовой информации, способные донести её идеи до всего общества, отсутствовали, положение было в принципе терпимым. Большинство «учёных» встраивались в существующую общественную модель, а для нежелающих встраиваться существовала далёкая от гуманности средневековая юстиция, позднее дополненная инквизицией.
С усложнением экономической модели необходимость в образованных людях росла, пока, к концу XIX века не доросла до необходимости всеобщего начального, а затем и среднего образования. Уже с конца XVIII века, когда количество образованных в обществе достигло критической отметки, революции и гражданские войны становятся перманентным процессом в жизни как минимум европейского и/или европеизированного общества. Недовольство «знающих как» управлять государством, но не допущенных к рычагам государственного управления, растёт значительно быстрее, чем государственная власть успевает проводить реформы. С какого-то момента и реформы прекращают удовлетворять, ибо всем стоящим в очереди на социальные лифты, места в управляющих структурах всё равно не хватает.
Этот нарастающий процесс общественной дестабилизации и революционизации был терпим исключительно потому, что рост образованности населения был необходимым условием экономического прогресса, а значит обеспечивал выживаемость государства в агрессивной, конкурентной внешней среде. Но со средины ХХ века суть образования коренным образом изменилась.
Отныне требовалось не просто образование, а образование профильное. Необходимым условием успеха стало получение среднего профессионально-технического, а затем и высшего образования. В результате стремление составляющих общество индивидуумов к всё более высокому уровню образованности, стало входить в противоречие с интересами общества, не имевшему потребности в таком количестве узких специалистов, при том, что всё большее количество наличных рабочих мест общественное сознание стало относить к разряду непрестижных.
Возникло противоречие между значительным количеством незаполненных «непрестижных» вакансий и растущим числом недовольных «высокообразованных» безработных. Частично, в плане заполнения вакансий, это противоречие решалось за счёт привлечения гастарбайтеров, но это не снимало проблему возрастающего числа недовольных «высокообразованных» безработных и не менее «высокообразованного», но в реальности ничего не умеющего и получающего достаточно скромные зарплаты офисного планктона. Цивилизованные общества (включая российское) пока не нашли решение проблемы постоянно растущего числа амбициозных «образованцев», осознающих, что их очередь к социальному лифту продвигается слишком медленно и подняться наверх они не успеют до конца жизни.
Но это только часть проблемы. Вторая часть более серьёзна. Как я написал выше, со средины ХХ века общество испытывает нужду во всё более узких специалистах. Эпоха, когда едва ли не любой человек мог починить любую технику при помощи палки, петли и какой-то матери, быстро уходит в прошлое. Современным «уникальным специалистам» такой манёвр недоступен в силу ограниченности их кругозора.
Эта самая ограниченность, вкупе с осознанием своей «уникальности» (в плане накопления никому не нужных знаний, доступных в любой энциклопедии) делает массы очередников к социальному лифту сверхреволюционными. Отсутствие широты кругозора порождает абсолютное доверие любой ереси, появившейся на просторах интернета.
Результатом становится одновременное принятие диаметрально противоположных точек зрения, без ощущения когнитивного диссонанса.
Так, адепты разных майданов, одновременно верят, что они за демократию, свободу слова, против полицейского насилия и совершают исключительно мирную «революцию»; и требуют лишить своих оппонентов доступа к СМИ, заткнуть им рот, запретить их митинги, рассадить их по тюрьмам и, в конечном итоге, убить их. Это тоже спокойно умещается в одной голове: «Нас бить нельзя, поскольку мы за правду», - и «их надо убить, поскольку они против нас».
Таким образом, нынешняя экономическая реальность, требует узких специалистов, которых можно назвать высококвалифицированными, но трудно считать образованными людьми. При этом, сформировавшиеся за три века в обществе традиции, предполагающие уважение к образованию и стремление его получить, вынуждают государство обеспечивать условия едва ли не для всеобщего высшего образования.
Фактически, раздавая дипломы о высшем образовании людям, де факто не имеющим кругозора, который обеспечивало гимназистам начала ХХ века толковое среднее, мы плодим пушечное мясо майдана – недовольных всем подряд и ни к чему неспособных очередников социальных лифтов, быстро понимающих, что прорваться в этот лифт они могут только силой, только ценой разрушения системы, в которой они не востребованы, при том, что построить другую не в состоянии. Любому майдану всегда предшествует падение качества образования. Амбициозной толпой, с дипломами, но без знаний очень легко управлять, достаточно сказать им, что они соль земли, и они пройдут за вами на штурм мешающих им (а скорее вам) устоев.
Это не бред и не сложная политическая технология, навязанная «тайным мировым правительством». Это всего лишь дошедшее до абсурда уважение к образованию. Не каждому дано быть хорошим трактористом, хорошим токарем, хорошим пилотом и так далее. Точно так же далеко не каждый способен заниматься наукой. Образование не обеспечивающее широчайшего кругозора не может считаться высшим.И в этом нет ничего страшного, поскольку большинству наших современников, как и сотни лет назад, не надо даже уметь читать и писать. «Королевские ордонансы» разъяснят телевизор и интернет. В Ютубе для ленивых давно уже даже писанные статьи озвучивают. Более, кроме вывесок, они и так ничего не читают, а запомнить по внешним признакам где магазин, где аптека, а где кабак не сложнее, чем в средние века. Считать гусей, коров и деньги необразованные крестьяне и тогда умели, и сегодня этой нехитрой науке детей учат, как правило, ещё до школы родители.
К сожалению, общественные настроения не позволяют привести систему образования в соответствие с экономической реальностью немедленно.
Если отнять у миллионов безграмотных надежду на диплом, бунт неизбежен. Они это воспримут так же, как «новый русский» ранних 90-х покушение на его золотую цепь, красный пиджак, «Мерседес», любовницу и ларёк на рынке, который он рекетирует. Думаю, что для начала, чтобы не было очень больно, стоило бы просто, в рамках демократизации, сделать среднее образование из всеобщего обязательного, всеобщим добровольным. Не хочешь ходить в школу – не ходи, глядишь поначалу количество претендентов на диплом уменьшится (ведь без среднего образования на высшее претендовать нельзя), а затем, с отсевом неспособных (которые просто не пожелают ходить в школу) можно будет и качество образования повысить, ведь учитель ориентирован не на лучшего ученика, а на средний уровень класса.
На следующем этапе можно будет ввести оставление на второй год и отчисление, если и со второго захода программа не была освоена. Это даст возможность вновь повысить средний уровень среднего образования, а значит и уровень абитуриентов (с одновременным уменьшением их количества). В конечном итоге это сократит нагрузку на учителей, но одновременно повысит требования к преподавательским кадрам, а значит и престиж профессии, поскольку далеко не все будут соответствовать новым требованиям.
Глядишь лет через десять-двадцать количество амбициозных ничтожеств с дипломом, но без знаний, уменьшится в разы, а вместе с ними поредеют и ряды всегда готового к мятежу пушечного мяса майдана. Зато должен будет вырасти спрос на вакансии дворников, строительных рабочих и прочие «непрестижные» сейчас виды деятельности. Должны будут поредеть ряды офисного планктона (останутся реально квалифицированные, а их зарплата вырастет), а также сократится количество гастарабайтеров (места будут заняты своими, без дипломов и без амбиций).
Реформа образования, как любая реформа требует времени и осторожности. Но мы должны понимать, что так же, как не все могут быть чемпионами по боксу, не всем дано быть учёными. Дело государства не обеспечить каждого дипломом, а обеспечить возможность каждому достойному диплома диплом получить. Надо также понимать, что приведение системы в соответствие с реальностью будет в интересах всех. Иначе мы быстро, в считанные десятилетия, вырастим поколение майданных зомби, которые, стремясь ко всему хорошему и выступая против всего плохого, устроят полноценный апокалипсис не только себе или своему государству, но и всему человечеству. Исключительно потому, что в своей самоуверенности не будут ведать, что творят.
Полностьью здесь - https://cont.ws/@ishchenko/1777612
https://sandra-nika.livejournal.com/2589157.html
Journal information